И, когда к нему, наконец-то, приходит тоска,
поправляет непослушный вихор у виска,
садится на краешек бокового места,
произносит со вздохом: «Не хочу быть резка,
но сейчас, когда за окном наступила мгла,
я, полагаю, вполне уместна;
я, как мне кажется, ни капельки не нагла,
я терпела так долго, как только могла,
тебе, мой хороший, должно быть лестно.
Ты четыре месяца живешь как в раю,
словно не чувствуя, что сидишь на краю,
словно перед тобой — не ледяная бездна,
словно не я тут рядом с тобой стою;
ты глядишь на тот берег, будто уже там —
ты ещё не там, да будет тебе известно;
и когда пойдешь по воздушным своим мостам —
ты, конечно, иди — но учти, что к твоим годам,
о людях судят не по мечтам прелестным,
но по трудам.
Ты пойми — я же не мачеха или злейший враг,
чтобы пальцем тыча в тебя, говорить — дурак!
Просто я вижу, как ты отрываешься от земли —
от реальности, словно реальность — брак,
что у тебя не линия жизни, но колея —
всех поездов, ждущих тебя вдали,
что так будет вечно, ну коли я
не приду к тебе, принося итог — в нем одни нули,
и сплошной, беспросветный мрак —
кто как не я, скажет: «хватит врать, старик!»,
я для тебя как Гала для Дали…
ну, хорошо, как для Вовочки — Лиля Брик,
Знаешь, как я искала, когда из тебя пропала?
Обзвонила все морги, больницы — вот как тебя искала,
занавесила в доме все зеркала;
пошла по знакомым, друзьям — они говорят, не знаем,
по ночам на луну — то воем, то лаем,
трое суток вообще не спала,
но, поверь, что совсем не таю зла я.
Сижу тут с тобой, о будущем говорю,
выйдем в тамбур — за компанию покурю,
поворчу для вида, встречу зарю —
я, как видишь, совсем для тебя не злая —
я, бы даже сказала, что я тебя люблю.
Принимай эту встречу, как первый звонок,
как сердечник — боль, лишь похожую на инсульт;
это лето тебе преподносит хороший урок:
ни из денег, ни из свободы не следует делать культ;
просто жить нужно так, словно играешь клёвую драму —
чтоб зашкаливало кардиограмму —
чтоб Господь отложил из рук своих пульт,
случайно попав на твою программу».
Я смотрю ей в глаза, головой оперевшись на раму:
— Слушай, дай я сейчас хоть чуть-чуть посплю?!
Потерпи немного, возвращайся, пожалуйста, к октябрю,
и я с удовольствием с тобою поговорю,
заварю тебе чаю, нарежу сыра Дор Блю,
постелю в гостинной, повеселю,
зубную щетку тебе куплю;
приходи, в общем, осенью
— чего уж там —
до весны тебя в себе поселю.
