В темноту и на свет. (Ч. Буковски)
моей жене нравятся кинотеатры, воздушная кукуруза и прохладительные напитки,
усаживание на места, она испытывает детский восторг от
этого, и я рад за неё - но на самом же деле, я сам, должно быть,
откуда-то не отсюда, я, должно быть, кротом был в другой
жизни, чем-то, что закапывалось и пряталось в одиночку:
другие люди, сгрудившиеся на сиденьях и далеко, и близко, передают мне
чувства, которые мне не нравятся; это глупо, быть может, но так оно и
есть; а затем -
темнота и за ней -
гигантские человеческие лица, тела, шевелящиеся по экрану, они
говорят, а мы
слушаем.
на сотню кино есть одно стоящее, одно хорошее
а девяносто восемь - паршивые.
большинство фильмов начинается плохо и постепенно становится
ещё хуже;
если можешь поверить действиям и речи
персонажей
то сможешь даже поверить, что попкорн, который жуёшь, тоже
имеет некое
значение.
(ну, возможно, люди смотрят столько фильмов,
что когда, наконец, увидят кино не такое
паршивое, как остальные, то считают его
выдающимся. Премия Академии означает, что ты воняешь не
так сильно, как твой собрат.)
кино заканчивается, и мы выходим на улицу, идём
к машине; "что ж," говорит моя жена, "кино не настолько
хорошее, как говорили."
"нет," отвечаю я, "не настолько."
"хотя там были неплохие места," говорит она.
"ага," отвечаю я.
мы подходим к машине, влезаем, и я везу нас из
этой части города; мы оглядываемся в ночи;
ночь выглядит неплохо.
"есть хочешь?" спрашивает она.
"да. а ты?"
мы останавливаемся у светофора; я наблюдаю за красным светом;
просто слопал бы этот красный свет - всё, что угодно, слопал бы, всё, что
угодно, лишь бы наполнить эту пустоту; миллионы долларов истрачены на то, чтобы создать
нечто более ужасное, нежели реальные жизни
большинства живых существ; человеку никогда не следует быть вынужденным платить
за вход в ад.
зажёгся зелёный, и мы сбежали
вперёд.