Действительно, Вы правы.
По сравнению с такими продвинутыми как Вы, я - сибирский валенок

Он руководствовался градацией доминантности левых и правых полушарий.

И должен быть, наверное, еще один вид женщин, которые как мужчины сами могут добывать и созидать.

Есть среди мужчин или глубокие женоненавистники, или такие, которые никогда не думали особенно долго и глубоко о женщине.
...
Очень неверно, когда говорят, что женщины лгут. Ибо это предполагает, что они когда-нибудь говорят правду.
...
Наиболее высоко стоящая женщина все же стоит бесконечно ниже самого низкого из мужчин.

Книга написана сложным, путанным языком

много комплексов молодого мужчины

И вот, если женщина полностью правполушарна, она рабыня своих чувств. И в соответствии со своими эмоциями действует. Она может просто так любить, и ничего не требовать взамен. Я так понимаю, Вейнингер это назвал женщиной-матерью?

Отношение между мужчиной и женщиной есть не что иное, как отношение между субъектом и объектом. Женщина ищет своего завершения, как объект. Она - вещь мужчины или вещь ребенка. Она хочет, чтобы ее принимали только за вещь, что удачно скрывается вечной рисовкой. Никто так скверно не понимает истинного желания женщины, как тот, который интересуется всем тем, что в ней происходит, который проявляет внимание к ее чувствам и надеждам, ее переживаниям и духовной оригинальности. Женщина не хочет, чтобы к ней относились, как к субъекту. Она всегда и во всех направлениях (в этом именно выра-жается ее бытие женщины) хочет оставаться пассивной, хочет чувствовать волю, направленную на нее. Она не хочет, чтобы ее стыдились или щадили, она вообще не хочет, чтобы ее уважали. Ее единственная потребность заключается в том, чтобы ее желали, как тело, чтобы она находилась в обладании чужих рук, как их собственность, как простое ощущение приобретает реальность лишь тогда, когда оно выражено в понятии, т. е. когда оно превращается в известный объект, так и женщина доходит до своего существования и ощущения его лишь тогда, когда они возводится мужчиной или ребенком, как субъектом, на ступень объекта. Таким путем, путем подарка, она приобретает свое существование.

Высшим
моментом в  жизни  женщины,  когда  раскрывается  ее  изначальное бытие,  ее
изначальное  наслаждение, является тот момент,  когда в  нее втекает мужское
семя.  Тогда она в бурных  объяснениях жмет мужчину и прижимает  его к себе:
это  -  высшее  наслаждение пассивности,  еще более  сильное,  чем  ощущение
счастья у загипнотизированной.

Ибо великий политик не только
спекулянт и миллиардер, он к тому же уличный певец, он великий шахматист, но
и великий  актер, он деспот, но он в сильной степени заискивает у других, он
не  только проституирует, он сам величайшая проститутка. Нет  того политика,
того  полководца, который "снисходил" бы к  другим  людям. Его  снисхождения
приобретают  известность  -  это  его  половые  акты!

Итак, смысл женщины  - быть бессмыслицей. Она воплощает в себе "ничто",
противоположный полюс божества, другую возможность в человеке. Поэтому никто
не пользуется таким презрением, как мужчина,  превратившийся  в женщину. Его
ставят несравненно ниже тупоумного, заклятого преступника.

Когда мужчина особенно галантен по отношению к женщине, именно тогда он меньше всего склонен приписать ей душу, самоценность. Он особенно глубоко презирает и обесценивает ее как раз в момент, когда она сама чувствует себя на недосягаемой высоте.

Счастье  является  уделом  или  совершенно  пассивного
существа, как женщины, или  совершенно активного, как божество.

Вина,  которую человек совершает в любви,  есть желание освободиться от
того сознания вины, которое я называл  раньше предпосылкой и условием всякой
любви. Вместо того, чтобы взять на себя свою вину и постараться в дальнейшем
искупить  ее, человек  стремится  в  любви  освободиться  и  забыть  ее. Это
стремление   сделаться   счастливым.   Вместо   того,  чтобы   самодеятельно
осуществлять  в  себе   совершенство,  любовь  раскрывает   перед  нами  уже
осуществленную  идею, превращает  чудо в действительность;  правда, эта идея
осуществляется в другом человеке, поэтому любовь есть самая тонкая хитрость,
но она дает нам освобождение от собственных  пороков,  освобождение, которое
можно  достичь  так  легко, без всякой  борьбы.  Таким  образом  объясняется
теснейшая   связь,  которая  существует  между  любовью   и  потребностью  в
искуплении (Данте, Гете,  Вагнер, Ибсен). Всякая  любовь  есть  только жажда
искупления, а  жажда  искупления  -  безнравственна (см.  конец VII  главы).
Любовь  ставит  себя  в  положение  полнейшей  независимости  от  времени  и
причинности.   Без   собственного   содействия   она   хочет   внезапно    и
непосредственно  достигнуть  чистоты.  Поэтому  она сама  в  себе  заключает
невозможность, так как  она чудо внешнее, а  не внутреннее. Она никогда не в
состоянии будет достигнуть своей цели, и меньше всего у тех людей, вторые  в
особенно сильной  степени расположены  к  ней. Она является наиболее опасным
самообманом  потому,  что  производит  впечатление  будто  она  сильнее всех
толкает нас на путь  борьбы за добро. Она может произвести  облагораживающее
влияние на людей  средних,  человек  же  обладающий  более  тонкой и  чуткой
совестью, будет всячески противиться неотразимому действию ее чар.

Его  единственная цель - это  он сам, нет другой вещи,  ради которой он
живет. Он  далеко вознесся  над желанием быть рабом, над умением быть рабом,
над  необходимостью  быть  рабом.  В  глубине  под   ним  где-то  затерялось
человеческое общество, провалилась социальная этика. Человек - один, один.
     И только теперь он - один и все, а  потому  он содержит  закон в  себе,
потому он сам закон, а не произвол. Он требует  от себя, чтобы  этот закон в
нем  был  соблюден  со  всей  строгостью. Он хочет быть  только законом  без
оглядок и видов на будущее.
     В этом есть нечто потрясающе-величественное: далее уже нет смысла, ради
которого он повинуется закону. Нет высшей инстанции над ним единственным. Он
должен следовать заключенному в нем категорическому императиву, неумолимому,
не  допускающему никаким  сделок с  собой. "Искупления", "отдыха, только  бы
отдыха от врага, от мира, лишь  бы не эта  нескончаемая борьба!"- восклицает
он - и  ужа-  сается:  в  самой  жажде искупления  была трусость,  в желанно
"довольно" - бегство  человека, чувствующего свое ничтожество в этой борьбе.
"К чему!" - вырывается у него крик вопроса во вселенную - и он краснеет. Ибо
он уже снова  захотел  счастья, признания борьбы со стороны другого, который
должен был бы его  вознаградить за нее. Одинокий человек  Канта не смеется и
не  танцует, не  рычит  и не ликует: ему не нужно  вопить, так как вселенная
слишком глубоко хранит молчание. Не бессмыслица какого-нибудь ничтожною мира
внушает  ему  его  долг:  его  долг  - смысл  вселенной.  Сказать  да  этому
одиночеству - вот где "дионисовское" в Канте, вот где нравственность.

Беспредельности вселенной  соответствует  бесконечность  в  собственной
груди у гения.  Его  внутренний  мир включает  в  себя хаос  и  космос.  Все
частности  и все  общее,  все многообразие  и  всякое  единство.
...
Гениальным   следует   назвать   такого  человека,  который   живет   в
сознательной  связи  с  миром,  как целым.

Вейнингер натягивает на реальность рамки концепции. Он, по видимому, был наблюдательным человеком и явил свои наблюдения весьма точно - в этом его заслугу никак не умалишь

он слишком увлекся экстраполяцией своих пусть и весьма интересных и точных наблюдений на реальность, которая, однако же, слишком широка для отдельного человека.

Но человек - не один, он не родил сам себя и не взрастил сам себя герметически, человек связан с окружением неразрывными связями.

Отрицание женского в таком контексте выглядит каким-то ущербным, недалеким, излишне однобоким, а именно этим занимается троль и возможно Вейнингер

проявления этой тотальности женского начала, такие как — артистизм.

Так написал(а):

Вейнингер натягивает на реальность рамки концепции. Он, по видимому, был наблюдательным человеком и явил свои наблюдения весьма точно - в этом его заслугу никак не умалишь

Что меня прямо-таки поражает, так это то, что он это все создал, не имея никакой системы координат. Я могу руководствоваться вопросами целесообразности, и в конечном счете все мое мировоззрение построено на эмпирических и крайне приземленных наблюдениях. Вейнингер же проглотил реальность, переварил ее и выдал весьма стройную, крайне объемную и во многом справедливую теорию, не основываясь ни на чем. Очевидно я просто упускаю связь между объективным положением вещей и его в-жопу-реальность методом.

Так написал(а):

Я потому и говорю: если жизнь не имеет смысла, то откуда ему взяться у смерти?

Вейнингер не считал жизнь бессмысленной. Он объявил вопрос наличия у жизни смысла неразрешимым и на том успокоился. То есть его вообще не парило.

То же самое с Вейнингером - он обесценил массу вещей

поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству

Мораль, поскольку она основана на понятии о человеке как существе свободном, но именно поэтому и связывающем себя безусловными законами посредством своего разума, не нуждается ни в идее о другом существе над ним, чтобы познать свой долг, ни в других мотивах, кроме самого закона, чтобы этот долг исполнить.

Он активно критиковал чужие иллюзии, но так и не дошел до иллюзии самого себя.

Хреновые у тебя дела, если ты можешь существовать только вместе с женщиной.

Так как он был в своем окружении и времени превосходящим исследователем, рядом с ним не оказалось человека, который бы всерьез проанализировал его труд и дал содержательную критику, обратив внимание на пробелы.

Так

Случай Вейнингера - это случай, когда раньше кончают с собой, чем оканчивают концепцию.

Да. Если кто-то не читал "Золотой храм", рекомендую ознакомиться с "продолжением". Монах тоже мог убить себя, но он сам не был настолько идеален, как его храм.