Вот еще статейка. Местами потребует концентрации внимания, чтобы не потерять нить, местами - возникают вопросы, но я её не как догму публикую, а как повод к размышлению. Об этих вещах, что мы говорим, задумывались и задумываются и даже эксперименты ставят много людей.

Зачастую оказывается, что научные концепции перекликаются с умозрительными теориями философов. В данной работе мы попытаемся проследить связь между современной астрофизической картиной мира (в первую очередь, квантовой теорией возникновения Вселенной Дж. Уилера) и философской парадигмой кантовского трансцендентализма. Следует отметить, что подобное компаративистское исследование предпринимается, вероятнее всего, впервые в мировом кантоведении!

Во второй половине ХХ века в физике и космологии был выдвинут так называемый «антропный принцип» (АП). Наиболее известная его формулировка: (*) «То, что мы ожидаем наблюдать, должно быть ограничено условиями, необходимыми для нашего присутствия как наблюдателей» (Б. Картер). «Наблюдения космологических параметров… страдают от всеобъемлющей селекции – нашего собственного существования» (Д. Мартынов). АП появился в современной науке, когда в результате исследований структуры Вселенной было обнаружено, что существует так называемая «тонкая подстройка» фундаментальных физических констант, т.е. что даже при небольшом изменении их численного значения Вселенная становится совершенно другой, непригодной для существования в ней человека и известных ему форм жизни. Мир удивительно настроен на человека, если не сказать подстроен под него. С этим связано рассмотрение разного рода философских вопросов: устройство мира и его развитие, проблемы множественности возможных миров и сущности наблюдателя и предопределения. Почему мы наблюдаем именно такую Вселенную, именно такие ее параметры? Почему сама Вселенная такова, какие механизмы привели к реализации такого «подстроенного под возникновение жизни» комплекса условий? Существует ряд серьезных методологических и собственно философских трудностей в понимании АП современной физикой. АП не является строгим и однозначным утверждением. Мы считаем, что необходим тонкий философско-методологический и логический анализ возникающих здесь вопросов. В частности, принято считать, что АП впервые был выдвинут четко и последовательно именно физикой ХХ века. Мы хотим выяснить, как же следует все-таки формулировать АП, что скрывается за его формулировками, каково место современной науки в «антропном вопросе». Нам представляется, что назначение же АП как принципа (и его собственно философское содержание) – просто зафиксировать факт корреляции между особенностями наблюдателя (не уточняя, какими), делающими его таковым, и свойствами наблюдаемого им мира, отметить, что на наблюдение влияют некоторые существенные особенности наблюдателя – констатировать «селекцию». Но в формулировки АП не должна входить интерпретация этой корреляции. Мы считаем, что именно формулировка Картера является выражением «подлинного» АП, ибо она удовлетворяет нашему требованию. С точки зрения философии совершенно оправданно предположить такую обусловленность: наблюдатель по своим априорным законам строит свою картину мира из предоставляемого чувственностью потока ощущений (кантовский вариант). Мы полагаем, что сама идея антропного принципа (*), философская по существу, само его последовательное осознание, выдвижение и обоснование принадлежат И. Канту и его системе трансцендентального (Т-) идеализма. Таким образом, теперь мы посмотрим на проблематику, связанную с АП, на его формулировки с позиции кантовской философии и попытаемся продемонстрировать идейную близость в некоторых аргументациях современного естествознания и кантовской системы.

Согласно Канту, кое-что наша познавательная способность привносит от себя самой (В1), а именно - форму опыта, определенные правила связи восприятий, то есть инвариантные характеристики объектов познания, виды их необходимых связей (общих законов) и т.д. Кант совершает свою знаменитую «коперниканскую революцию в способе познания»: «…мы будем исходить из предположения, что предметы должны сообразоваться с нашим познанием…» (BXVI). Объективный мир дан нам лишь через призму наших познавательных внеопытных структур (априорных форм). Высший пункт во всем человеческом знании, по Канту, трансцендентальное синтетическое единство апперцепции (сознание единства «Я»). Рассудок постоянно, по Канту, сам себя воспроизводит посредством необходимого «синтеза многообразного в созерцаниях» по определенным правилам синтеза. Это происходит с помощью категорий – орудий рассудка. «Категории возникают в рассудке независимо от чувственности» (В144). Категории – правила сборки из чувственных созерцаний научной понятийной картины мира, в которых имплицитно заложены все основные законы природы (сохранения (В17), постоянства субстанции, причинности и т.д.). Категории создают ее, так сказать, по своему образу и подобию, они являются своеобразным фильтром, определяющим форму природы, то, что в нашей Вселенной объекты и законы (фактически – правила необходимого синтеза представлений) именно такие, а не другие. Сами категории, по Канту, превращаются в схемы членения мира – «основоположения чистого рассудка» (в формулировки наиболее общих законов природы): «даже законы природы…заставляют… предполагать определение из оснований, значимых a priori и до всякого опыта» (В198). Рассудок создает себя самого в качестве мыслящего субъекта-наблюдателя, благодаря чему истинны a priori некоторые содержательные утверждения о мире, от самого мира (опыта), очевидно, не зависящие (В136, 143). В этом и состоит смысл кантовских утверждений, что «форма [явлений] целиком должна… находиться готовой в нашей душе a priori и потому может рассматриваться отдельно от всякого ощущения» (В34), что «категории суть понятия, a priori предписывающие законы явлениям, стало быть, природе как совокупности всех явлений» (В163). Теперь природа определяется рассудком в своих важнейших, конституирующих ее самое свойствах. Мы полагаем, что АП в духе (*) – философская идея «селекции наблюдаемого наблюдением» – потенциально уже заключался в тезисах Канта, что предметы должны сообразоваться с нашим их познанием (в априорных особенностях познания «кодируется» информация о предметах познания, точнее, о том, что вообще может стать его предметом), что рассудок есть подлинный законодатель природы и открываемые наукой законы природы, делающие ее именно такой, вносятся в природу рассудком, что «мы a priori познаем о вещах лишь то, что вложено в них нами самими» (BXVIII) и т.п. Существует глубокое идейное родство АП Картера и основных выводов Т-дедукции категорий Канта. В самом деле, «то, что мы ожидаем наблюдать» – предметы опыта, взятые с точки зрения их формы (всякое созерцание, для того чтобы стать для меня объектом, должно подчиняться условию: синтетическому единству сознания (В138), которое предполагает категории, то есть параметры объектов вообще являются ограниченными этими категориями); в случае «условий, необходимых для нашего присутствия как наблюдателей» у Канта, в отличие от современной материалистической по духу науки, речь идет не об условиях или соответствующих параметрах внешнего мира (описываемых в теории самоорганизации материи), а об априорных особенностях нас самих, нашего рассудка (о самих категориях, см. там же), делающих возможным наш опыт, создающих нас самих в качестве наблюдателей. Для несозерцающего человеческого рассудка мысль о «я» (конституирование себя самого как наблюдателя, говоря современным языком) неотделима от синтеза многообразного содержания представлений, она вообще невозможна без него, значит, и без категорий, которые и осуществляют этот необходимый синтез (В136, В143). Таким образом эти априорные структуры, не формирующиеся под действием внешних сил, одновременно следует признать и условиями возможности самих предметов опыта! Конструируя себя, по Канту, мы конструируем объекты. Следовательно, правила конструирования, делающие возможным наблюдателя, являются одновременно и правилами определения конститутивных свойств внешних объектов. Заложенное в субъективных условиях построения объекта должно необходимо быть само по себе присуще и объекту. «Категории не выводятся из природы… природа должна сообразоваться с категориями» [В164]. «Поскольку есть человек, Вселенная именно такова», – как сказал бы Дж. Уилер. Очевидно, что мы ограничены в наблюдаемом – условиями самого наблюдения вообще (системой априорных категорий). «Чистые априорные представления мы можем извлечь из опыта как ясные понятия только потому, что сами вложили их в опыт и лишь посредством них осуществили опыт» (В241). Еще до реального познавательного опыта мы кое-что «ожидаем», кое-что знаем о том, что в нем обнаружим. Кантовскую Т-структуру познания можно сравнить с ячеистой сеткой-формой. Наблюдатель не отражает мир, а конструирует знание о нем (то есть как бы его самого, а так и есть, если последовательно провести критическую точку зрения). Опыт уже есть «вид познания, требующий [участия] рассудка» (BXVII), то есть процесс умозаключения и суждения, основанный на определенных предварительных условиях. «Правила рассудка я должен предполагать в себе еще до того, как мне даны предметы» (BXVII). Вспомним: «то, что мы ожидаем наблюдать…». «Разум видит только то, что сам создает по собственному плану» (ВХIII). «Дело в том, каким образом априорные условия возможности опыта суть вместе с тем источники, из которых должны быть выведены все законы природы» («Пролегомены», §17). Зададимся вопросом: что же это, как не антропный принцип? Не мы таковы, потому что мир таков. Это мир таков, потому что мы такие!

Далее, Кант предвосхищает АП в его так называемой сильной форме. Здесь речь идет о выделенности нашей Вселенной в целом из множества теоретически возможных Вселенных с различными исходными параметрами. Если вдумчиво проанализировать основной пафос кантовской философии, наблюдателя нельзя отмыслить. Все предметы представляются действительными только относительно воспринимающего их сознания. «Мы… должны считать протяженные в нем (пространстве – К.М.) сущности действительными… Но само это пространство и время… и все явления суть сами по себе не вещи, а только представления и не могут существовать вне нашей души… предметы опыта… даны только в опыте и помимо него вовсе не существуют» (В520). Чтобы представить Вселенную без наблюдателя, нужен наблюдатель – тот, кто будет это представлять. Вселенная должна предполагать наблюдателя, иначе она, строго говоря, не существует. «Следует обратить внимание на это парадоксальное, но правильное положение, что в пространстве есть только то, что в нем представляется… само пространство есть… представление, следовательно, то, что находится в нем, должно содержаться в представлении, и потому в пространстве есть только то, что в нем действительно представляется. Мысль, что вещь может существовать только в представлении о ней, должна… казаться странной, но она теряет здесь свою предосудительность ввиду того, что вещи, с которыми мы имеем дело, суть не вещи в себе, а только явления, т.е. представления» (А375). Смысл категории (!) рассудка «существование» выражается в соответствующем ей «постулате эмпирического мышления»: «То, что связано с материальными условиями опыта (ощущения), действительно» (В266). Существование – не свойство некоторых объектов внешнего мира, а свойство их отношения к нашей познавательной способности (метасвойство). По Канту, вопрос о существовании вне реального познавательного опыта кого-нибудь бессмыслен. Сама Вселенная собирается как закономерная целостная система в сознании некоторого Т-субъекта, ведь для Канта природа (Вселенная) есть не что иное, как предмет всего возможного опыта, как априори закономерная совокупность явлений (В163), т.е. Вселенная a priori соотносима со своим наблюдателем. «Не замешан ли человек в проектировании Вселенной более сильным образом, чем это думали до сих пор?» (современный физик Дж. Уилер). «Существует одна возможная Вселенная, «сотворенная» с целью порождения и поддержания наблюдателей» (Барроу и Типлер)! Так и у Канта нам доступен лишь наш мир, наша Вселенная, поэтому существующая Вселенная единственна. Идеи Канта чрезвычайно близки т.н. «антропному принципу участия», выдвинутому Дж. Уилером: «для того, чтобы Вселенная возникла, необходимы наблюдатели»! Кант: «… существуют некоторые определенные законы, и притом a priori, которые впервые делают природу возможной» (В263). Т.е. без рассудка, или, точнее говоря, субъекта вообще, Вселенная как таковая невозможна. Природа в материальном значении (как совокупность явлений) возможна посредством устройства нашей чувственности; в формальном значении (как совокупность правил, под которыми должны находиться все явления, если мыслить их связанными в опыте) она возможна только посредством устройства нашего рассудка. Дж. Уилер, как поясняет А.В. Нестерук, выдвигает принцип, согласно которому Вселенная не могла возникнуть до тех пор, пока случайности эволюции не создали условия для возникновения на некотором конечном промежутке времени сознания, «сообщающегося сообщества, которое придаст смысл, значение этой Вселенной с начала и до конца… Является ли Вселенная… своего рода «самовозбуждающимся контуром»? Порождая наблюдателей-участников, не приобретает ли… Вселенная посредством их наблюдений ту осязаемость, которую мы называем реальностью?», или «не порождают ли каким-то образом миллиарды наблюдений, как попало собранных вместе, гигантскую Вселенную со всеми ее величественными закономерностями?». Т.е. отбор определенной Вселенной из бесконечного множества когда-либо возникавших, заканчивается не столько в момент самого рождения «удобной» для саморазвития Вселенной, сколько в момент, когда она порождает разумного субъекта, который и приписывает ей это свойство «удобности», свойство вообще быть Вселенной. Сходство с идеями Канта очевидно. «Если мы до восприятия называем какое-нибудь явление действительной вещью, то это… означает, что мы в продвижении опыта должны натолкнуться на такое восприятие… то, что находится в пространстве и времени (то есть наполняет нашу Вселенную – К.М.)…есть только представления, которые, если они не даны в нас (в восприятии), не встречаются нигде… Действительные вещи прошедшего времени… суть предметы и действительны для меня в прошедшем времени, лишь поскольку я представляю себе, что регрессивный ряд возможных восприятий (руководствуясь историей или идя по следам причин и действий)… приводит по эмпирическим законам к прошедшему временному ряду как условию настоящего времени, причем этот ряд представляется как действительный только в связи возможного опыта, а не сам по себе, так что все события, прошедшие с незапамятных времен до моего существования, означают… возможность продолжить цепь опыта от настоящего восприятия к условиям, определяющим это восприятие во времени» (В521-В524). Прошлое становится действительным, существовавшим, Вселенная «приобретает реальность», только когда это прошлое становится чьим-то прошлым, когда появляется наблюдатель, расставляющий события во временном порядке! Без возникновения самого времени, т.е., по Канту, представления о времени как форме восприятия действительности в неком субъекте (вспомним, что время есть форма внутреннего чувства), нельзя вообще говорить о порядке в событиях природы (см. В37). Дж. Уилер постулирует, что вся Вселенная ввергается в реальное бытие только в момент ее наблюдения, пребывая до того лишь в виртуальном состоянии («вселенная соучастия») [1] . И по Канту некорректно говорить, что до появления человека Вселенная развивалась, – без человека нет самого понятия изменения, самого понятия последовательности. В ноуменах, то есть вещах, рассматриваемых в модусе «бытия для себя» «ничего не происходит, и нет никакого изменения, которое бы требовало динамических временных определений» (В569). Поэтому до возникновения разума некорректно говорить вообще и о возникновении Вселенной, ибо это предполагало бы временную характеристику (до определенного момента Вселенной не было). Как Уилер полагает «бытие» Вселенной в двух модусах – «неосязаемом», до возникновения разумного сообщества, и «осязаемом», модусе реальности, который придают этой Вселенной разумные наблюдатели, так и Кант в принципе мог бы различить бытие Вселенной как бытие трансцендентального объекта и ее реальное бытие как существующего объекта (см. В522). Вселенная обладает модусами будущего, истории, развития и т.п. только в сознании воспринимающего ее наблюдателя. Именно он делает возможным понятие о прошлом и будущем состояниях Вселенной, именно он разворачивает как «действительную» прямую мировой эволюции, именно он «придает значение Вселенной с начала и до конца». «У времени остается эмпирическая реальность как условие всякого нашего опыта…нельзя за ним признать абсолютную реальность… Если устранить частное условие нашей чувственности, то исчезнет также понятие времени; оно присуще не самим предметам, а только субъекту, который их созерцает» (В54). Вселенная сама по себе как актуальное целое, как всеобщий агрегат вещей существует вне времени. Она не развивается потому, что смена состояний присуща лишь вещам как явлениям. Мы видим Вселенную эволюционирующей, ибо воспринимаем все ее объекты посредством временных определений. Мы наблюдаем не саму Вселенную, а ее пространственно-временной срез. Человеческий рассудок вносит в природу то, что придает ей статус действительной: «без отношения к сознанию… явление никогда не могло бы сделаться для нас предметом познания и, следовательно, было бы для нас ничем, а так как явление само по себе не имеет объективной реальности и существует только в познании, то оно вообще было бы ничем…» (А120). Без саморефлектирующего сознания Вселенная суть ничто! «Наблюдатель так же необходим для сотворения Вселенной, как Вселенная для сотворения наблюдателя… наблюдатели создают Вселенную прежде всего» (Уилер). Из идей Дж. Уилера вытекает, что «возникновение Вселенной следует понимать как генезис объективного содержания понятия «Вселенная» в форме коллективного человеческого сознания» (А.В. Нестерук). Согласно же Канту, объективное содержание (значение) знания, отнесение его к предмету создаются самим рассудком: «Единство сознания есть то, что одно лишь составляет отношение представлений к предмету, стало быть, их объективную значимость, следовательно, превращение их в знание» (В137). Уилеровское «коллективное сознание» – это кантовский «трансцендентальный субъект». В сущности, по Канту, явления – это знания о них: они, «будучи только представлениями, вовсе не даны, если я не прихожу к знанию о них (т.е. к ним самим, так как они сами суть только эмпирические знания)…» (В527).

А это у вас не острая потребность не допустить кого-то стать причиной мира?

Акцент для меня тут в ином - в том что Вселенная такова, каков наблюдатель, иначе она "выпадает" из наблюдения наблюдателя.

Нет, читая Ани я вспомнил другую недавнюю историю:

Как правило, в свои взаимоотношения с потусторонним люди стараются психиатров не впутывать до последнего, пока уже не становится невмоготу. Им самим или окружающим. Что это: уверенность в способности самостоятельно справиться, недоверие к нашей службе, или же отголоски вековой генетической памяти, с дымком костров и стучащим в сердце пеплом Клааса — вот так вот сразу и не скажешь. Как бы то ни было, чаще всего в итоге приходят к нам.
( Collapse )

Про Эльвиру и её богатый опыт общения с Богом я уже неоднократно рассказывал (тут и тут, к примеру). И когда она пришла ко мне на очередной приём с обречённо-решительным видом, я подумал, что в её отношениях с Всевышним снова наметился кризис. Но ошибся: проблема лежала не в горних сферах, а очень даже наоборот.

-- Нет времени мне сейчас с Богом отношения выяснять, доктор, - с досадой сказала Эльвира. - Мы с ним поссорились.
-- Это почему же? - поинтересовался я.
-- Почему, когда я просила его интеллект, он всё перепутал и дал мне сиськи? - гневно выпалила она. - Впрочем, я не по этому вопросу к вам сегодня.
-- Уже легче, - вздохнул я. - А по какому?
-- Мне нужно узнать, где я могу пройти экспертизу.
-- Экспертизу? - удивился я.
-- Да. Чтобы выяснить, могу ли я совершать сделки, - отвтила Эльвира.
-- Ты сама её хочешь пройти? - уточнил я, а про себя подумал: неужели она собралась продать свою квартиру какому-нибудь мошеннику?
-- Да, сама, по собственному желанию, - кивнула Эльвира.
-- А ты не опасаешься, что есть шанс оказаться несделкоспособной по результатам такой экспертизы? - спросил я.
-- Ха! - усмехнулась Эльвира. - Я, может быть, как раз на это и надеюсь!
-- Так, - я строго посмотрел на неё. - Рассказывай. Ты что, с недвижимостью что-то начудила?
-- Да при чём тут недвижимость! - Эльвира махнула рукой и хитро посмотрела мне в глаза. - Я хочу одну аферу провернуть, и знаю точно, что вы мне не откажете!
-- Откуда такая уверенность? - я откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.
-- Вы же всегда меня защищали, так? - лукаво поглядела на меня пациентка поверх очков.
-- Всегда, - согласился я.
-- Не давали делать глупостей, - продолжила она.
-- В меру своих скромных возможностей, - кивнул я.
-- Тогда слушайте, что я придумала, - Эльвира подвинулась поближе и, понизив голос до полушёпота, начала рассказывать.

Оказывается, недавно, недели две назад, с ней вышел на связь Лукавый. Ну, может быть, не сам, может быть, его зам по кадрам или по административно-хозяйственной части — она не стала уточнять. Пристал, окаянный, как банный лист: продай, мол, душу. Задорого куплю, красавица. Всё, что там, говорит, наверху, недодали — твоё будет. Раз, мол, боженька таким скупердяем оказался и, кроме сисек, ничем больше одарить не удосужился — это мы вмиг поправим. Ай-кью, говорит, просила? Да хоть стопитсот! Мужиков? Да штабелями! Золота? Да хоть безлимитная «Виза-Голд», хоть кошелёк-самотряс! Причём тут копьё-самотык, когда мужики штабелями! Эльвира поначалу отнекивалась: мол, принципы, воспитание — а потом и задумалась. На очередном сеансе связи спросила искусителя: а душу как перечислять: предоплатой или по факту? А то, дескать, знаем мы вас, аферистов: поставишь подпись не глядя — и вот уже ни души, ни копейки за нею, ни мужика на горизонте. Что ты, яхонтовая моя с четвёртым номером! - возмутился инфернальный торгаш — никаких афер, никаких предоплат, всё исключительно по факту! Сначала ай-кью, бабло и мужики, а потом уже договор и душа! У нас серьёзная организация, у нас всё по-взрослому!

-- И что, договор уже подписан? - спросил я Эльвиру.
-- Да щас! - фыркнула та. - Он мне ай-кью авансом выдал, и я сразу поняла, что надо делать!
-- Таак, уже интереснее, - оживился я. - До чего додумалась?
-- Схема простая, - пояснила Эльвира. - Интеллект уже прокачан, мужика и деньги я теперь сама найду, с таким-то умищем. Осталось сделать так, чтобы душу не профукать.
-- Каков план? - прищурился я.
-- Лечь в стационар, - сказала Эльвира. - Вы же можете это мне устроить?
-- Учитывая голос дьявола у тебя в голове? - улыбнулся я. - Да легко! Твой-то навар в чём?
-- Вы ещё не поняли? - удивилась Эльвира, потом, спохватившись, понимающе закивала: - Ах да, вы же за моим интеллектом теперь не поспеваете... Он ведь снова явится, так? Ну, торгаш этот?
-- Ну, не исключено, - предположил я. - Если не испугается наших стен.
-- Явится, никуда не денется! - уверенно заявила Эльвира. - Уже с договором, стало быть. И я его, как честная девушка, подпишу, конечно.
-- А как же душа? - спросил я. - Даже с учётом безлимитной «Визы-Голд» и штабелированных мужиков — сдаётся мне, ты сильно демпингуешь!
-- Ха! - победно воскликнула Эльвира. - Уж если вы не догадались, то я могу быть спокойна!
-- Так поясни мне, в чём интрига, - попросил я.
-- Пока я лежу в отделении, все мои сделки недействительны! - снизошла она до пояснений. - А при выписке я подстрахую себя экспертизой!
-- Эльвира, я тобой горжусь! - воскликнул я и достал бланк направления на госпитализацию. - Переиграть Лукавого на его же поле... Вот это гамбит! Ты знала, что просить в первую очередь!