- Где это мы?... Ого, сколько снега! - Мы идем по дорожке, протоптанной между сугробов, и белые хлопья плотной пеленой валят откуда-то с непроглядной высоты, заслоняя горизонт.
- Считай, что это мои воспоминания, - говорю я и откупориваю бутылку.
- Это поэтому тебя зовут Nord? - ты смеешься. - А еще, наверное, за нордический характер? - и ты смеешься еще беззаботнее.
- Не-а, - отвечаю я, - В честь холодильников.
- Ага? - Ты забегаешь вперед, - А почему в честь холодильников?
- Это потому что я повелеваю миром с помощью них?
Ты жмуришься от смеха:
- С помощью холодильников?
- Ну да. Вот все говорят про зомбоящик, что телевизор зомбирует, кто-то его не смотрит, кто-то даже выкинул, - Я делаю глоток из бутылки, - А вот на холодильник никто не подумает... Все им пользуются, и без телека ты легко проживешь, а с холодильником - посложнее.
- Да ты коварный какой!
- Да нет, на самом деле я белый и пушистый. Только мехом внутрь.
- Так я тебе и поверила! Сколько девчонок, наверное, попортил? - ты щуришься и смотришь на меня с деланным подозрением.
- Одно другому не мешает.
- А ты когда-нибудь любил?
- Да. Давно...
- Как давно? Сколько тебе вообще лет?
- Иногда мне кажется, что мне идет уже не первая тысяча лет, - отвечаю я. - Но к бутылке к двенадцатой это обычно проходит.
Ты резко переводишь взгляд на меня. В твоих глазах смесь недоверия и страха. Я делаю неопределенный жест рукой, и жидкость в бутылке в моей руке булькает. Я уклончиво улыбаюсь. Я люблю улыбаться.
- Шутник!... И как это было?
Я снова делаю глоток и смотрю на хоровод хлопьев. Потом пожимаю плечами.
- Ну вот как здесь...
Ты осматриваешься:
- Как здесь?... В каком смысле?
- Вообще, знаешь, если существует вселенная чувств, то тогда в ней взорвалась Сверхновая... А я был на ее орбите. И вот ты видишь как расцветает дикая завораживающая мощь в миллиарды солнц. И ничего уже не можешь поделать. И тебе и страшно, и глаз невозможно отвести - до чего это прекрасно.
- А потом?
- А потом я почему-то остался живым, хотя по всем законам должен был сгореть. Только вот и осталось это место, - я обвожу равнину рукой.
- Так странно, - ты неловко поводишь плечиком, - снег все падает и падает, а совсем не холодно...
- Потому что это не снег, - говорю я и прикладываюсь к бутылке с бесцветной жидкостью, - Это не снег, малыш. Это пепел.

И я снова улыбаюсь.

Да, я люблю улыбаться.